– Я думаю, каждый из нас отныне… полностью свободен и независим в личном плане и может делать и вести себя… как сочтет нужным.

Она закончила, но где же то чувство удовлетворения, которое она рассчитывала испытать? Почему она не торжествует, столь удачно завершив свою обвинительную речь? А чувствует вместо этого пустоту, причем, как ни парадоксально, давящую на сердце, словно тяжелая каменная глыба? Нет, ее так тщательно отрепетированная речь казалась теперь банальной, по-детски глупой, неубедительной и невнятной.

Поднявшись, Джейс выпрямился в полный рост и направился к ней:

– Думаю, ты совершенно права, Кэтрин.

Слова эти повергли ее в ужас. Губы плотно сжались, не позволяя рыданиям вырваться наружу. Даже сейчас она надеялась, что Джейс будет вымаливать у нее прощение, уверять в вечной любви. Что ж, она выдвинула ультиматум, а он его принял. Принял с такой готовностью, что это ее сразило. Нет, уж лучше бы она проиграла в этой схватке.

Он медленно шел к ней через комнату. И когда подошел совсем близко, Кэтрин почувствовала, что полностью сокрушена, загнана в угол, задыхается. Физическая близость Джейса всегда вызывала в ней какую-то разрушительную реакцию – с тех самых пор, когда она, распахнув дверь, впервые увидела его.

– Согласен, Кэтрин. Каждый из нас волен вести себя в личном плане, как считает нужным. И в данную секунду я считаю нужным поцеловать свою жену.

И она, даже не успев толком осознать услышанное, оказалась в его объятиях. Джейс впился в ее губы. В поцелуе сквозила та же агрессивность, что и днем, он гак же подавлял своей властностью, но цели были иные…

Губы с томительной медлительностью скользили по ее губам, пока наконец, против собственной воли, Кэтрин не подчинилась и не раскрыла их навстречу. Поцелуй был долгим и мучительно страстным. Руки Джейса оставались без движения. Он лишь крепко прижимал Кэтрин к себе, делая всякое сопротивление бессмысленным.

Наконец он оторвался от нее, приподнял голову. Кэтрин с трудом перевела дух. Джейс заглянул в зеленые затуманившиеся глаза и легонько сжал ее талию.

– Спокойной ночи, – прошептал он. А потом отпустил ее, развернулся, прошел в свою спальню и закрыл за собой дверь.

Все плыло перед глазами Кэтрин, голова кружилась, а ноги, казалось, прилипли к полу. Она протянула руку, стараясь за что-нибудь ухватиться, и хриплым шепотом пролепетала его имя. Все тело ныло и томилось по нему. «Не оставляй меня!» – хотелось крикнуть ей.

Но разум возобладал И превратился в гнев. И с каждой секундой гнев этот закипал с большей силой.

Да как он смеет! Как смеет он целовать ее после того, как весь день провел с этой Лейси!

Кэтрин вошла в детскую, где спала Эллисон, и захлопнула за собой дверь. Грохот разбудил девочку, она заплакала, и Кэтрин пришлось укачивать ее до тех пор, пока она не уснула снова.

Глава 11

– Думаю, настало время запастись дровами. Видел в газетах несколько объявлений. Мы с Купером решили купить корд [3] и разделить потом пополам. Вечерами становится прохладно… – заметил Джейс, жуя булочку и запивая ее горячим черным кофе. Кэтрин кормила Эллисон смесью овсянки с протертыми фруктами. Она не ответила, и он спросил:

– Что скажешь? Вот уже целую неделю он изводил ее пустой болтовней. С того самого дня, когда прекрасный новый мир рухнул для Катрин, оставив ее глубоко несчастной, Джейс вел себя так, словно между ними ничего не произошло.

Порой ей почти хотелось, чтобы он закричал, швырнул в нее что-нибудь, взорвался – все, что угодно, лишь бы расстался с этой притворной благовоспитанностью.

– Поступай, как знаешь, – пробормотала она и вытерла влажной бумажной салфеткой выпачканный кашей ротик Эллисон. Всего неделю назад невозможно было бы представить, что они вместе доживут до холодов, и вот теперь он говорит, что надо запасать дрова.

Однажды ему почти удалось разрушить возникшее между ними отчуждение. Как-то вечером, вернувшись домой, он словно между прочим заметил, что на буревой удалось найти нефть.

– О, Джейс, как замечательно! – воскликнула Кэтрин и тут же разозлилась на себя за то, что проявила столь искреннюю радость.

Он вскинул на нее засиявшие глаза и нерешительно улыбнулся.

– Да, Кэтрин, – заметил он, возбужденно потирая руки. – А знаешь, все никак к этому не привыкну. Я хочу сказать, всякий раз, когда мы находим нефть, даже если я совершенно уверен, что она там есть… это… это похоже на… – Он умолк, сложив ладони вместе и подыскивая наиболее точное слово. А потом весело, по-детски рассмеялся. – Это ни на что не похоже!

Кэтрин страшно хотелось разделить его радость. Хотелось обнять его, поздравить, но…

В этот момент он сказал:

– А что, если махнуть куда-нибудь вечером? Оставим Эллисон с Хэппи, а сами поедем пообедать и…

– Нет, – резко ответила она, хотя искушение было очень велико – Я… э-э… печатала весь день и устала.

На лице Джейса явственно отразилось разочарование, однако он улыбнулся и добродушно заметил:

– Ладно. Как-нибудь в другой раз.

– Что ж, пожалуй, мне пора… – сказал Джейс. Поднялся из-за стола и потянулся, высоко подняв руки над головой. – А знаешь, я рад, что мы купили эту кровать. Она, конечно, загромождает комнату, зато удобно. – Улыбка его показалась Кэтрин слишком ослепительной, какой-то даже дьявольской.

Она отвела взгляд. Джейс наклонился и пощекотал ей шею.

– И было бы совсем замечательно, если б рядом лежала ты… – Он приник губами к ее затылку.

Рука дрогнула, и Кэтрин едва не выронила ложку, которую подносила к капризно отворачивающемуся ротику Эллисон.

Рука Джейса скользнула ниже, накрыла грудь Кэтрин, легонько сжала. Пальцы поглаживали кожу сквозь тонкую ткань майки. Она уронила ложку, встала и повернулась к нему лицом.

– Не делай этого. – Голос ее дрожал, и она делала над собой огромные усилия, чтобы он звучал спокойно. – Если хочешь… играть с кем-то… играй с Лейси. – Она тут же с удовлетворением отметила, как раздраженно сжались его губы. – К тому же и фигура у нее более… многообещающая, – язвительно добавила она.

Холодный металлический блеск, замерцавший в его глазах, не оставлял сомнении, что стрела попала в цель. На щеках Джейса заходили желваки, а все тело напряглось, – он пытался не дать обуревавшему его раздражению выплеснуться наружу.

Однако насладиться победой сполна Кэтрин все же не удалось. Дерзко обежав ее фигуру оценивающим взглядом, Джейс насмешливо протянул:

– Да, пожалуй, ты права… Гораздо более многообещающая. – С этими словами повернулся и вышел из кухни. Через несколько секунд Кэтрин услышала, как за ним захлопнулась входная дверь.

Она тут же скорчилась на стуле в самой несчастной позе и дала волю слезам.

– О, Джейс!.. – прорыдала она. И, сама того не осознавая, приложила руку к груди, которая, казалось, все еще хранила тепло его прикосновения. – О, Джейс, я так по тебе соскучилась… – простонала она, а потом уронила голову на стол и зарыдала уже в полный голос.

Но упиваться горем ей пришлось недолго. Последние два дня Эллисон совсем раскапризничалась. Всегда прекрасный аппетит пропал, нос был заложен, а чуть позже в тот же день начался кашель. Пришлось Кэтрин оставить пишущую машинку. Ее все больше тревожило состояние малышки, и мысли об этом не давали сосредоточиться К концу дня девочка жалобно плакала, не утихая ни на секунду, и у нее появился жар. Кэтрин, держа ее на руках, расхаживала по комнате, пыталась успокоить, похлопывая по спинке и бормоча ласковые слова. Но дыхание малышки становилось все более затрудненным, а кашель – резче.

Кэтрин безуспешно пыталась дозвониться Хэппи, потом, выглянув в окно, увидела, что машины ее во дворе все еще нет. И когда зазвонил телефон, она бросилась к нему, как бросается утопающий к спасательному кругу. Это был Джейс. Он звонил предупредить, что, возможно, будет сегодня поздно. Но Кэтрин так обрадовалась, услышав его голос, что забыла о своей гордыне и намерении вычеркнуть его из жизни. Она торопливо сообщила о болезни ребенка.